Мое поколение родившихся в 60-х годах - внуки солдат Великой Отечественной. Наши родители - дети военных лет.
В детстве я часто просила: "Мама, расскажи, как ты была маленькая!". И она рассказывала мне много удивительно интересных историй из своей жизни. Сейчас прошу: "Запиши то, что помнишь". Но она не соглашается. На днях я вооружилась ручкой, бумагой и записала ее рассказ.
Когда началась война, моей маме, тогда Насте Туфановой, было 9 лет. Она жила с родителями в селе Ростовское Архангельской области.
***
"Летом 1942 года мама решила послать старшей сестре Марии в город Молотовск (сейчас - Северодвинск) швейную машинку "Зингер". Из нашей деревни ехала в Молотовск соседка, она согласилась взять меня и машинку с собой.
От пристани Конецгорье плыли на двухпалубном пароходе до Архангельска около суток. Прямо на палубе сидела на сумках, и машинка рядом. В Архангельске переехали на левый берег Северной Двины. Дальше поезд-"дежурка" до Молотовска. В поезде было тесно, много народу. Стали выходить - нет сумки с деревенскими гостинцами.
Сестры жили в общежитии на улице Комсомольской, в доме № 14А. В тот раз я недолго у них пожила, через несколько дней Мария провожала меня обратно, вместе мы поехали в Архангельск.
В Архангельске остановились переночевать у тети Прасковьи на Новгородском проспекте, в деревянном домике-флигеле. Ночью по радио объявили воздушную тревогу, началась бомбежка. Немецкие самолеты бросали зажигательные бомбы. Я видела, что горело очень много домов, вдалеке - как зарево. Потом говорили, что в эту ночь сгорели склады с продовольствием ("сахар плыл").
В то время сестра Мария работала в военной охране завода, носила военную форму и сумку-противогаз на боку. Она залезла на крышу флигеля на случай, если сбросят бомбу-"зажигалку", чтобы потушить ее в ящике с песком. Не попала тогда бомба, только вдали все горело.
Когда бомбежка закончилась, легли спать. Утром пошли на речной вокзал. По дороге видели много сгоревших домов. Сестра посадила меня на пароход, и я вернулась домой".
***
Следующим летом в августе 1943-го года мама решила меня отправить на зиму в Молотовск к сестрам Марии и Валентине. В деревне ожидали голодную зиму.
В войну питание было в основном с того урожая, который получали на приусадебном участке: ячмень, картошка. В тот год урожай был неважный. Мама сказала: " В городе будет хоть небольшой кусочек, но хорошего хлеба". В деревне было голодно, ели хлеб с примесями, от которого были страшные запоры у детей и у взрослых.
Я снова на теплоходе. Встречала Мария. Приехали в Молотовск. Жили в общежитии - деревянном двухэтажном доме комната метров 12. Там стояли 2 железные одноместные койки. На одной койке спала соседка и её младший брат Женя, на другой - мои сёстры. К их койке подставили 2 стула, а между ними табуретку. Там стала спать я. В комнате были ещё кухонный стол в углу и ширма из простыни у дверей. На первом этаже была общая кухня и титан, который топился дровами.
Меня устроили в школу № 3 на улице Пионерской в 4 Б класс. Был 1943-1944 учебный год. В нашем классе было около 30 человек. После двух уроков - большая перемена. Нам давали по половинке круглой серой булочки, грамм по 50. Съедали тут же за партами, в классе.
После школы шли в детскую столовую, там давали обед по карточкам. Первое, второе, третье и 400 грамм хлеба (хлеб был тяжелый, поэтому кусок был небольшой). Все съедалось за один раз! А чувства сытости не было. Во время войны и даже какое-то время после нее было постоянное чувство голода. Не острого голода, но почему-то все время хотелось есть.
После школы я садилась за уроки, выполняла домашние задания. В комнате было прохладно. Батареи были чуть тепленькие. После приготовления уроков ставила к батарее набок пару табуреток, на них - доску, ложилась, закрывалась пальто и ждала сестер с работы.
Валя работала токарем на военном заводе 402 (ей было 17 лет). Мария работала в военной охране этого завода (ей было 22 года). Сестры по очереди меня подкармливали по вечерам. Чтобы получить дополнительный паёк, через день они оставались на сверхурочные работы после смены. В дополнительное питание входили кусочек трески и пара столовых ложек отварной фасоли (говорили, что это помощь союзников, полярные конвои привозили сушеную фасоль).
Сёстры приносили еду в стеклянной баночке. Отдавали мне баночку - ужин. А сами уходили из комнаты в коридор, чтобы не видеть, как я ем. Я тогда этого не понимала. Догадалась уже взрослой. Они сами были полуголодные...
Марию на время перевели из охраны в мастерскую по ремонту одежды. Из нескольких списанных старых гимнастерок она сшила мне платье по военному образцу (сейчас сказали бы "в стиле милитари"). А когда ей выдали на работе новые суконные портянки серого цвета, она их покрасила зелёнкой и сшила мне юбку.
Валентине выдали на работе премию - хлопчатобумажный материал песочного цвета, называли его "импорт" (тоже помощь союзников из полярных конвоев). Мария сшила мне из него выходное платье с длинными рукавами и юбкой со складочками. Домой в деревню я приехала нарядная.
Следующей зимой я ходила за 5 километров из Ростовского в Конецгорье в ШКМ - школу крестьянской молодёжи. Три пятых класса было в 1944-1945 учебном году. Я училась в 5 Б. Учебников не было совсем. Запоминали всё со слов учителя. Тут же на уроке повторяли, проводился опрос по пройденному материалу. Писали на газетах, в старых книгах между строчек. Мне старые книги давала тётя Ксения за то, что я писала письма её дочери Нюре в Архангельск.
Учебники для 6-7 класса мне достались по случаю, благодаря нашей корове. Вернулась из Архангельска соседка. Её сын в ту пору уже закончил школу-семилетку. И она согласилась выменять его учебники на молоко (все лето она приходила к нам за молоком).
Мама у эвакуированных выменяли мне за ведро картошки кофточку. Как сейчас помню: зеленого цвета, с полосочками на груди. Я её долго потом носила, и в сестринской школе.
Последний военный учебный год. Зима была очень холодная, морозы до 40 градусов. В школу не ходила, а бегала, закрывала лицо платком, одни глаза оставляла, иначе обморозишься. Мёрзли колени в чулках. Я пожаловалась маме. Папа услышал и сказал ей, чтобы сшила мне шаровары из его рубахи. У него было две верхние рубахи: красная и синяя. Шаровары мне сшили из красной.
Школу-семилетку я заканчивала в 1947 году. Было голодно. Помню, сидела за учебником и готовилась к экзамену по биологии. Мама спросила:
-Настенька, что-то у тебя сегодня странички не шелестят?
- Мама, я смотрю в книгу, а вижу хлеб.
Она пошла и зарезала последнюю овечку. Затопила печку, сварила суп. Сходила к бригадиру Марии, попросила: "Дай хоть горбушку хлеба в долг". Та дала хлеба, я наелась, села учить, сдала экзамен на "пять".
***
Моя мама уехала из деревни в 17 лет. Училась в сестринской школе, работала в городской больнице Северодвинска (того самого Молотовска, в котором училась в военную зиму), окончила вечернюю школу рабочей молодежи, потом с отличием Архангельский медицинский институт (в 1959 году).
Через несколько после распределения в село Яринск Архангельской области стала главным врачом Ленского района.
В 1963 году вышла замуж и приехала в Мурманск. 28 лет проработала в поликлинике водников цеховым терапевтом судоремонтного завода. Считает, что терапия - мать медицины. Не соглашалась на повышение в должности, потому что, по ее мнению, настоящему врачу неинтересно быть администратором.
В детстве я часто просила: "Мама, расскажи, как ты была маленькая!". И она рассказывала мне много удивительно интересных историй из своей жизни. Сейчас прошу: "Запиши то, что помнишь". Но она не соглашается. На днях я вооружилась ручкой, бумагой и записала ее рассказ.
Когда началась война, моей маме, тогда Насте Туфановой, было 9 лет. Она жила с родителями в селе Ростовское Архангельской области.
***
"Летом 1942 года мама решила послать старшей сестре Марии в город Молотовск (сейчас - Северодвинск) швейную машинку "Зингер". Из нашей деревни ехала в Молотовск соседка, она согласилась взять меня и машинку с собой.
От пристани Конецгорье плыли на двухпалубном пароходе до Архангельска около суток. Прямо на палубе сидела на сумках, и машинка рядом. В Архангельске переехали на левый берег Северной Двины. Дальше поезд-"дежурка" до Молотовска. В поезде было тесно, много народу. Стали выходить - нет сумки с деревенскими гостинцами.
 |
| Мария Туфанова |
В Архангельске остановились переночевать у тети Прасковьи на Новгородском проспекте, в деревянном домике-флигеле. Ночью по радио объявили воздушную тревогу, началась бомбежка. Немецкие самолеты бросали зажигательные бомбы. Я видела, что горело очень много домов, вдалеке - как зарево. Потом говорили, что в эту ночь сгорели склады с продовольствием ("сахар плыл").
В то время сестра Мария работала в военной охране завода, носила военную форму и сумку-противогаз на боку. Она залезла на крышу флигеля на случай, если сбросят бомбу-"зажигалку", чтобы потушить ее в ящике с песком. Не попала тогда бомба, только вдали все горело.
Когда бомбежка закончилась, легли спать. Утром пошли на речной вокзал. По дороге видели много сгоревших домов. Сестра посадила меня на пароход, и я вернулась домой".
***
Следующим летом в августе 1943-го года мама решила меня отправить на зиму в Молотовск к сестрам Марии и Валентине. В деревне ожидали голодную зиму.
 |
| Родительский дом. |
В войну питание было в основном с того урожая, который получали на приусадебном участке: ячмень, картошка. В тот год урожай был неважный. Мама сказала: " В городе будет хоть небольшой кусочек, но хорошего хлеба". В деревне было голодно, ели хлеб с примесями, от которого были страшные запоры у детей и у взрослых.
Я снова на теплоходе. Встречала Мария. Приехали в Молотовск. Жили в общежитии - деревянном двухэтажном доме комната метров 12. Там стояли 2 железные одноместные койки. На одной койке спала соседка и её младший брат Женя, на другой - мои сёстры. К их койке подставили 2 стула, а между ними табуретку. Там стала спать я. В комнате были ещё кухонный стол в углу и ширма из простыни у дверей. На первом этаже была общая кухня и титан, который топился дровами.
Меня устроили в школу № 3 на улице Пионерской в 4 Б класс. Был 1943-1944 учебный год. В нашем классе было около 30 человек. После двух уроков - большая перемена. Нам давали по половинке круглой серой булочки, грамм по 50. Съедали тут же за партами, в классе.
После школы шли в детскую столовую, там давали обед по карточкам. Первое, второе, третье и 400 грамм хлеба (хлеб был тяжелый, поэтому кусок был небольшой). Все съедалось за один раз! А чувства сытости не было. Во время войны и даже какое-то время после нее было постоянное чувство голода. Не острого голода, но почему-то все время хотелось есть.
 |
| Школьница военной поры Настя Туфанова. |
Валя работала токарем на военном заводе 402 (ей было 17 лет). Мария работала в военной охране этого завода (ей было 22 года). Сестры по очереди меня подкармливали по вечерам. Чтобы получить дополнительный паёк, через день они оставались на сверхурочные работы после смены. В дополнительное питание входили кусочек трески и пара столовых ложек отварной фасоли (говорили, что это помощь союзников, полярные конвои привозили сушеную фасоль).
 |
| Мария Туфанова. |
 |
| Валентина Туфанова. |
Марию на время перевели из охраны в мастерскую по ремонту одежды. Из нескольких списанных старых гимнастерок она сшила мне платье по военному образцу (сейчас сказали бы "в стиле милитари"). А когда ей выдали на работе новые суконные портянки серого цвета, она их покрасила зелёнкой и сшила мне юбку.
Валентине выдали на работе премию - хлопчатобумажный материал песочного цвета, называли его "импорт" (тоже помощь союзников из полярных конвоев). Мария сшила мне из него выходное платье с длинными рукавами и юбкой со складочками. Домой в деревню я приехала нарядная.
Следующей зимой я ходила за 5 километров из Ростовского в Конецгорье в ШКМ - школу крестьянской молодёжи. Три пятых класса было в 1944-1945 учебном году. Я училась в 5 Б. Учебников не было совсем. Запоминали всё со слов учителя. Тут же на уроке повторяли, проводился опрос по пройденному материалу. Писали на газетах, в старых книгах между строчек. Мне старые книги давала тётя Ксения за то, что я писала письма её дочери Нюре в Архангельск.
Учебники для 6-7 класса мне достались по случаю, благодаря нашей корове. Вернулась из Архангельска соседка. Её сын в ту пору уже закончил школу-семилетку. И она согласилась выменять его учебники на молоко (все лето она приходила к нам за молоком).
Мама у эвакуированных выменяли мне за ведро картошки кофточку. Как сейчас помню: зеленого цвета, с полосочками на груди. Я её долго потом носила, и в сестринской школе.
 |
| Анастасия Туфанова - студентка Маймаксанской сестринской школы. В той самой кофточке. |
 |
| Иван Ильич Туфанов. На фронт в Великую Отечественную его не взяли, потому что в империалистическую войну стал инвалидом, надышавшись ипритом |
-Настенька, что-то у тебя сегодня странички не шелестят?
- Мама, я смотрю в книгу, а вижу хлеб.
 |
| Пелагея Ефимовна Туфанова |
***
Моя мама уехала из деревни в 17 лет. Училась в сестринской школе, работала в городской больнице Северодвинска (того самого Молотовска, в котором училась в военную зиму), окончила вечернюю школу рабочей молодежи, потом с отличием Архангельский медицинский институт (в 1959 году).
 |
| В школе рабочей молодежи |
 |
| Студентка Архангельского медицинского института |
В 1963 году вышла замуж и приехала в Мурманск. 28 лет проработала в поликлинике водников цеховым терапевтом судоремонтного завода. Считает, что терапия - мать медицины. Не соглашалась на повышение в должности, потому что, по ее мнению, настоящему врачу неинтересно быть администратором.
 |
| Анастасия Ивановна Степырева ведет прием |
 |
| Валентина, Мария и Анастасия. Мурманск, 1974 год |
Медведь-краевед, спасибо огромное за пост! Читала со слезами на глазах. Очень похоже на то, что рассказывала мне моя мама. Когда началась война ей было 9 лет. Тоже недоедали, голодали, ели траву и коренья, желуди и улиток. Как тяжело пришлось нашим родителям! Дай Бог здоровья Вашей мамочке и СПАСИБО огромное за её воспоминания, за всю её правильную и такую нужную людям жизнь.
ОтветитьУдалитьЛюдмила, спасибо за отзывчивость!
Удалить